И понеслось. Кто бы мне раньше сказал, что раскорячиться в позе лотоса — это так тяжело. Даже не физически, Полькино тело было тренированным. Психологически. Как-то у меня в голове не укладывалось, что мои ноги могут так заплестись. Но ничего, немного попыхтела, и получилось. После этого — уход в астрал, тобишь само расслабление и отрешение от всего, что вокруг меня происходило. Концентрировалась на собственной силе, замершей в районе солнечного сплетения — по крайней мере, пыталась. Отрешиться не получалось. Никак. Вообще. Я отчетливо ощущала, что тело Алексея находится напротив, слышала его мерное дыхание, ощущала запах его туалетной воды с капелькой мускуса и сандала.

— Полина, — одернул он меня. — Такими темпами мы и за год не закончим. А ты что-то про месяц говорила?

— Извини, — вздохнула я и постаралась сконцентрироваться на ощущении тепла в районе солнечного сплетения.

Шел уже четвертый час так называемых занятий. Есть хотелось ужасно. Спина затекла, ноги не гнулись, руки дрожали. А Алексей, развалившийся напротив в принесенном кресле, почитывал мужской журнал и время от времени комментировал мои успехи. Обидно комментировал, не сдерживая себя. Это злило и не давало сконцентрироваться на выполнении задания.

— Бездарность, — бросил он в мою сторону. — Ни на что не способная бездарность. Как тебя только огонь принял?

И вот так постоянно, я понемногу начинала закипать. В душе ворочалось раздражение, собираясь вырваться вовне очередным сполохом силы. Было ощущение, что я сама по себе, а живущий во мне огонь сам по себе. Былого единения как не бывало. Он не подчинялся, бурлил, гневался норовя вырваться наружу. Все силы уходили не на медитацию, а на сдерживание силы в узде. Ничего путного не получалось.

— А может, ничего и нет? А огонь Кольке только привиделся? И не было никакой инициации? Так, всего лишь проснулся небольшой отблеск силы? Ммм?

Я не знала, зачем ему выводить меня из себя. Я встала на ноги и с ненавистью посмотрела на него. На руках заиграли языки пламени, но вот выпустить их в живого человека я не могла, хотя и очень хотелось. Вторя моим мыслям, внутренний огонь удвоил усилия, в попытке вырваться наружу. Мой лоб покрыла испарина, пальцы рук сжимались все сильнее и сильнее. Было только одно желание — выпустить его на волю. Может тогда станет легче. А Алексей как будто и не замечал моего состояния.

— И что? Это все? — он насмешливо на меня посмотрел.

— Милый, — в дверях показалась головка Марины. — Хватит возиться с этой убогой, все равно она ни на что не способна. Пойдем обедать, а ее оставь тут, пусть тренируется хоть всю ночь. Может хоть так что-то получится.

И вот это-то и сорвало внутренний клапан. Ни Алексеевы шпильки, к которым я за несколько часов уже привыкла. Ни ситуация в целом, ни встреча с родителями, которая показала, что ждать мне от них особой поддержки не стоит, последней каплей стала фраза Марины.

Огонь ураганом промчался по всему телу, сжигая одежду дотла, окутывая меня, принимая в свои объятия. Сила пьянила. Я чувствовала, что по мановению моей руки может исчезнуть все, что мне так мешает: и Алексей, и ненавистная Марина, и этот дом вместе с подвалом. Но что-то останавливало.

— Исчезни, — рявкнул он на жену.

Дверь за ней тут же захлопнулась.

Я пылала, пылал пол вокруг меня. Огонь постепенно подбирался к сидящему напротив Алексею, разглядывающему меня с любопытством.

— Останови его у кресла, — потребовал он.

— Не могу, — я чувствовала, что пламя мне не подвластно. Я могла только просить, а не приказывать. И было странное ощущение, что огонь знает о моих потаенных мыслях, о желании «приласкать» Алексея, за эти несколько часов выноса мозга.

— Можешь, — рыкнул он. И столько в его голосе было непререкаемой веры в свои слова, что ему поверила и я, останавливая пламя у самых кончиков его туфель. — Теперь начинай его втягивать в себя, — и опять повелительные интонации, непререкаемый тон, убежденность в соей правоте, не оставляющее места для сомнения и страха.

Долгое время ничего не получалось, огонь полыхал вокруг, завораживая игрой пламени и обещанием могущества. Я с трудом удерживала его в тех же рамках, чувствуя, как иссякают силы и еще чуть-чуть и пламя вырвется из-под контроля, превращая все в пепел.

— Втягивай его, подчиняй! — крикнул он, вставая и отступая от меня на шаг.

Это-то и послужило спусковым механизмом. Я его не удержала. Огонь вырвался из-под контроля и ураганом пронесся по всему подвалу, сметая все на своем пути. Мне было страшно, очень страшно. Я зажмурила глаза, боясь посмотреть в сторону, где только что стоял Алексей.

— Возьми его под контроль, — услышала я его голос. — Иначе сила выпьет тебя.

Я открыла глаза и уставилась на свободный от огня островок, в котором спокойно стоял Алексей. А вокруг ревело и бесновалось пламя. Оно напоминало вырвавшегося на свободу дикого зверя, который в своей жажде крови сметает на своем пути все живое. Это уже не был тот ласковый огонь, который принял меня первый раз. Это была злая стихия, которую уже невозможно контролировать.

— Полина, слушай мой голос, — донеслось со стороны Алексея, — сконцентрируйся на дыхании, успокойся и не нервничай. Это пламя, отражение твоего внутреннего состояния. Чем злее ты, тем злее огонь! Возьми себя в руки и представь что-то приятное, милое, нежное, момент, когда тебе было по-настоящему хорошо.

Представить? Что представить? То как мне рвало душу, после того как Алексей меня бросил? От этой мысли и вспыхнувшей внутренней боли, языки пламени взметнулись под потолок и начали весело поглощать огнеупорные плиты. Он прав? Этот огонь действительно мои эмоции? Чем больше боли, тем сильнее пламя. Чем больше гнева, тем оно жарче и яростнее. Если это так, то зачем было меня провоцировать? Он же знал, что я вспыхну, рано или поздно, но загорюсь, превращая здесь все в руины. Зачем?

Так, не время об этом думать, все потом. Приятное, говоришь? Вспомнить то, от чего мне было так хорошо, что я задыхалась от счастья? Перед глазами встала наша первая ночь. Неистовость соития, помноженная на нежность первого раза. Страсть, счастье и, как следствие, невероятное удовольствие. Языки пламени стали еще яростнее, сужая безопасный круг, в котором стоял Алексей, выжигая кислород, не давая нам нормально дышать.

— Полина, вспомни убаюкивающее действие океана, сосновый лес, запах весеннего утра! Вспомни приятное, черт тебя раздери, иначе мы тут погибнем! Мне его не удержать! — Алексей смотрел на меня сквозь